Этот «Царь» — у кого надо «Tsar»
Честно говоря, я не хотел смотреть этот фильм. Боялся. Боялся увидеть очередную «чернуху», конечно. Потому как «если видишь, что бородатые люди друг друга душат, — ну, значит, это что-то из русской истории показывают».

Верно и обратное — если про русскую историю, то без бородатых людей, душащих друг друга — никак. Иначе не поверят. Как это: русская история, а никто никого не душит, не расстреливает, не гонит на танки с одной винтовкой на троих или черенком от лопаты, не бросает в Афганистане на съедение моджахедам с кривым пулеметом? — Зритель не поймет! А кто у нас зритель? Нет, я серьезно: я действительно хочу понять, для кого снимается это всё? На меня-то этот поток явно не рассчитан. А кто пишет все эти восторженные рецензии? Кто отбивает ладони в Каннах? Вот для них это и снято. На государственные деньги. То есть я налоги плачу, государство эти налоги дает Бондарчуку, Михалкову и Лунгину, а они на мои деньги снимают такое, что приходится бегать между телевизором и унитазом.

И клянусь вам: чтобы, в очередной раз отблевавшись, оторваться от унитаза и пойти к телевизору, мне нужна вся моя сила воли. Вся без остатка. Так было с «9-й ротой», так было с «Обитаемым островом», так было с «Царем» и точно так же будет и с очередным «щедевром» от боярина Михалкова. Только желание смотреть на мир ясно и видеть всё, что в нем происходит, заставляет меня возвращаться к экрану и вставлять себе под веки спички.

Вообще у нас в кино забавные тенденции имеются. Да и не только в кино. Вот в народе за Иоанном Четвертым закрепилось прозвище «Грозный». Не «мучитель», не «пытатель», не «ужасный», а именно — Грозный. Хотя народу он убил много. А за Николаем Вторым — Кровавый. А у интеллигенции, особенно творческой, все наоборот: царь, усиливший Россию в десятки раз — плохой, а тот, при котором мы «Россию потеряли» — хороший. Сталин, при котором СССР стал сверхдержавой — плохой, а Горбачев и Ельцин, при которых народ начал вымирать, а государство разрушилось — хорошие. Невольно задумываешься: а наша ли это интеллигенция?

Деньги из бюджета распределяются тоже загадочно. Вот если провести опрос на предмет: дать Михалкову из бюджета 35.000.000 долларов на «Утомленных Солнцем — 2» или закупить на эти деньги девятнадцать танков Т-80? Каков будет результат?
Дать денег Бондарчуку или вместо этого купить новый истребитель? Отснять нового «АдмиралЪа-2», в котором Колчак воскреснет, или подкинуть деньжат на науку? И что удивительно — кругом демократия, а нас никто не спрашивает. С Бондарчуком все проще: он просто посредственность, и просмотр его произведений в основном вызывает к жизни мою жадность, поскольку я смотрю на его картину как на загубленные деньги. Сложнее с Михалковым. Никита Сергеич снял несколько фильмов, которые я считаю своими любимыми — «Свой среди чужих» и «Сибирский цирюльник». Никита Сергеич талантлив. Поэтому когда он снимает «чернуху», она действительно забирается в душу.

С Лунгиным все одновременно и проще и сложнее. У Лунгина, конечно, присутствует талант, но никак не могу определить, в чем он и каков его размер. Дело в том, что творчество Лунгина — это Мамонов. Лунгин может что-то прибавить к Мамонову или отнять, но главное все равно неизменно: Лунгин = Мамонов. Это основа основ.

С тех пор как Лунгин встретил Мамонова, он превратился в «того самого Лунгина, который снимает Мамонова». По-моему, Лунгин это прекрасно понимает и использует возможности на 120%. Он выводит Мамонова напоказ, как цыгане выводят медведя. Медведь пляшет и ревет, народ в восторге, цыган в прибытке. Сам же Мамонов — человек, близкий к гениальности, настолько не от мира сего, что, похоже, вообще не очень в курсе относительно того, что с ним происходит. Он настолько гениален, что, наверное, мог бы сыграть и ангела и медведя без грима. И возможно, даже и не переодеваясь. Вот эту гениальность Мамонова и использует Лунгин из фильма в фильм.

Кстати, о медведе. У меня сложилось впечатление, что медведю на самом деле уделили достаточно много внимания в картине. Медведь, раздирающий на части людей, по Лунгину — это и есть олицетворение государства. И не просто государства, а именно русского: «Ты всему миру показал, что ад мы несем в себе», — говорит митрополит Филипп Грозному. Что он имел в виду? Кто это «мы»? Ведь не случайно он говорит не «ты несешь», не «вы несете» или еще что-то подобное, а именно «мы»? Что общего у Филиппа и Грозного? Только русскость. И в этой русскости — ад, который видит весь мир, глядя на русского грозного царя. С «мы» мы определились. А вот что такое «весь мир», которому «мы» свой ад показываем? Очевидно, мир Лунгина довольно серьезно отличается от реального мира средневековья. При Иване Грозном было казнено около 4 тысяч человек.

В том же родном для Грозного шестнадцатом веке инквизиция осудила на смерть всех жителей Нидерландов. В результате было казнено 25 тысяч человек. В Германии при Карле V было казнено около 100 тысяч человек. В Англии при Генрихе VIII за 14 лет было повешено 72 тысячи человек. В Англии с 1558 года по 1603 при Елизавете казнили 89 тысяч человек. Варфоломеевская ночь во Франции унесла жизни 20 тысяч протестантов-гугенотов. За это Римский папа наградил отличившихся специальной медалью.

Что мог увидеть в Грозном необычного «весь мир»? Ну, разве только то, что тот не только казнил, но и потом бегал по монастырям каяться. Неуместная для монарха того времени рефлексия. Я бы даже сказал — забавная. А возможно, что и пугающая. Возможно, именно эта черта и легла в основу мифа об Иоанне Грозном как о самом жестоком правителе своего века, а заодно и о «широкой и необъяснимой русской душе», которую так любят поминать зарубежные и отечественные русофобы. В Европах — там все понятно: казнили — значит, надо было. Никакой рефлексии, одни награды. А тут... В понимании европейского монарха, каяться после того, как казнил инакомыслящего, изменника, преступника мог только сумасшедший.

Образ «Царя-Медведя», раздирающего подданных на части, движимого темным, глубинным и, конечно же, исконно русским инстинктом — хребет русофобии. Несем ли мы в себе ад? Возможно. Но не «всему миру» об этом судить. Это я не к тому, что «а у вас негров вешают», а к тому, что все познается в сравнении, и для того, чтобы назначать кого-то в исключительные злодеи, а целый народ обвинять в «прирожденном холопстве», нужно иметь на руках твердые доказательства того, что большинство других в этих же обстоятельствах были значительно милосерднее и праведнее. А доказательства у нас говорят об обратном.

Что же российское государство и народ имели на самом деле от грозного царя?

Оно имело от него реформы:

    * Военную, включая модернизацию армии и превращение ее в самую технически оснащенную армию Европы.
    * Новый судебник, по которому феодалам запрещалось крепостить крестьян.
    * Царь организовал первую типографию.
    * Ввел местное самоуправление.
    * Суд присяжных.
    * Налоговую реформу, весьма прогрессивную по меркам того, а может быть, и по меркам нынешнего времени.
    * Вел несколько успешных войн. Сами помните: «Казань брал, Астрахань брал, а Шпака не брал». Шпака Иоанн Васильевич действительно не брал. Он присоединил Сибирь.
    * При нем был организован специальный государственный фонд для выкупа «русского полона» из татарских государств, часто промышлявших набегами.

Все это как-то не вяжется с образом пьяного от крови психа в шапке Мономаха. Откуда же этот анекдотический персонаж, которым тыкают в каждого русского? За что же его так ненавидят? Казнил, вроде бы поменее других, государство упрочил, расширил. За что же?

Да вот за это за самое. Он создал самое мощное государство в Европе. Огромное по территории и богатствам. Третий Рим. И это ужаснуло правителей Европы. Это вызвало к жизни ту русофобию, которую мы наблюдаем сейчас — смесь страха и жадности.

Кстати, о жадности. Грозный ввел монополию на внешнюю торговлю. «Деловые люди» такого не прощают.

Внутренняя оппозиция была порождена ущемлением интересов крупных феодалов. В результате военной реформы они вынуждены были потесниться перед воеводами простого происхождения и подчиняться общевоинской дисциплине. В результате принятия нового судебника и земских грамот они лишались возможности кабалить крестьян, судить по собственному произволу, лишались изрядного источника доходов. Да и много еще чего. Фактически получалось так, что реформы, шедшие государству на пользу, были во вред крупным феодалам. Интересы России и боярства вошли в прямое противоречие. Знати было непонятно, как это их интересами и привилегиями можно пожертвовать ради какого-то государства и населяющего его быдла.

Заговоры и измены (вполне реальные, а отнюдь не воображаемые, как нам рассказывает Лунгин) следовали один за другим. В начале своего правления Грозный предпочитал изменников прощать. Даже таких, которых немедленно казнили бы в любом другом государстве. Некоторых прощал даже дважды. Курбский — светоч нынешней российской либеральщины, превозносимый ими как первый диссидент и прочая и прочая, невинный агнец, согласно документам оставленным им — задолго до бегства вошел в контакт Литвой и поправлял свое пошатнувшееся финансовое положение за счет передачи Литве военных сведений. Когда он почувствовал, что следствие по одному из расследуемых тогда дел может вывести на него, Курбский взял у монахов Печерского монастыря огромный займ, и смылся. После этого он сдал иноземному правителю по описи всю русскую резидентуру и сотворил еще много чего хорошего.

Как писал российский историк Р.Г.Скрынников: «В Литве беглый боярин первым делом заявил, что считает своим долгом довести до сведения короля о "происках Москвы", которые следует "незамедлительно пресечь". Курбский выдал литовцам всех ливонских сторонников Москвы, с которыми он сам вел переговоры, и назвал имена московских разведчиков при королевском дворе». Более того. «По совету Курбского король натравил на Россию крымских татар, а затем послал свои войска к Полоцку. Курбский участвовал в этом вторжении. Несколько месяцев спустя с отрядом литовцев он вторично пересек русские рубежи. Как свидетельствуют о том вновь найденные архивные документы, князь благодаря хорошему знанию местности сумел окружить русский корпус, загнал его в болото и разгромил. Легкая победа вскружила боярскую голову. Он настойчиво просил короля дать ему 30-тысячную армию, с помощью которой он намеревался захватить Москву. Если по отношению к нему есть еще некоторые подозрения, заявлял Курбский, он согласен, чтобы в походе его приковали цепями к телеге, спереди и сзади окружили стрельцами с заряженными ружьями, чтобы те тотчас же застрелили его, если заметят в нем намеренность к бегству; на этой телеге... он будет ехать впереди, руководить, направлять войско и приведет его к цели (к Москве), пусть только войско следует за ним».

Никого не напоминает? Мне вот тоже эта история напомнила о другой иконе современного российского либерализма — генерале Власове. Два сапога — пара, две оглобли — упряжка, два столба — виселица.

В судьбе либерала Курбского не только это примечательно. Получив за свое предательство в управление ковельское княжество, Курбский незамедлительно приступил к грабежам, пыткам и расправам над местным населением. То есть занялся привычным делом.

Протестуя против поборов и притеснений со стороны Курбского, ковельцы буквально завалили городской магистрат жалобами на него. (Некоторые из этих жалоб, кстати, опубликованы в упоминавшемся выше Собрании документов. Работая над образом своего свободолюбивого «героя», и с ними тоже нелишне было бы ознакомиться г-ну Радзинскому.) Особо острый конфликт случился у Курбского с ковельскими евреями, из которых он незаконно вымогал крупные суммы денег. Когда они отказались ему платить, рассвирепевший князь велел своему уряднику (управляющему) Ивану Келемету (дворянину, бежавшему вместе с ним из России) вырыть во дворе Ковальского замка большую яму, наполнить ее водой и пиявками, а затем сажать в эту яму евреев, держа их там до тех пор, пока они не дадут согласие выплатить требуемые деньги. Как свидетельствуют документы, «вопли истязаемых были слышны даже за стенами замка». Ввиду такого вопиющего произвола за своих единоплеменников вступилась еврейская община соседнего г. Владимира, приславшая в Ковель своих представителей с требованиями прекратить пытки и восстановить законный порядок в соответствии с королевскими привилегиями. Но вышедший к ним И.Келемет спокойно заявил, что никаких их «привилегий» он знать не хочет, что делает все исключительно по приказанию своего князя, а князь может наказывать своих подданных, как ему вздумается, даже смертью, и ни королю, ни вообще никому другому нет до этого никакого дела...
Развязка сего конфликта произошла уже на Люблинском сейме, куда община Ковеля послала своих депутатов и где в это же время присутствовал и Андрей Курбский. На князя официально была подана жалоба самому королю. Но... даже во время начавшейся тяжбы князь, нисколько не смущаясь и не считая себя виновным, продолжал утверждать, что действовал совершенно законно, ибо имеет полное право собственности «на волость Ковельскую и ее обывателей». Не нравился Иоанн и Церкви, несмотря ни на какие пожертвования и ни на какое строительство монастырей и церквей. Иоанн удалял Церковь от государственных дел. Это сейчас разделение Церкви и государство воспринимается как норма, тогда это не было столь очевидно.

Романовым тоже была выгодна демонизация Иоанна — при Романовых Рюриковичи так и не перевелись, и их долго еще боялись. Сменилось уже несколько царей новой династии, а Анна Иоанновна все еще старалась отправить дворян с кровью Рюрика куда подальше — к черту на рога. Именно поэтому среди Рюриковичей мы имеем несколько освоителей Крайнего Севера. Противостояние с боярством, с Церковью, с Курбским, с Литвой, с Казанью, реформы... всё это осталось за рамками фильма Лунгина. С экрана на нас смотрит юродивый, одержимый собой и своей жестокостью религиозный фанатик, ждущий конца света, лишенный милосердия и разума. Маньяк, как и положено, окружен сворой психопатов и палачей, в которых легко угадать намеки на советское НКВД и КГБ (предшественников ФСБ — это упомянуть обязательно). В сценарии все доведено до карикатуры, до комикса. Даже царица изображена полусумасшедшей, сдвинувшейся на жажде крови бабой, которой более приличествует бандитская малина или сатанинская оргия, а не хоромы православного царя. Тоже узнаваемый персонаж — она как будто бы списана с образов солженицынских женщин-следователей из «Архипелага».

Фактически фильм держится на великолепной операторской работе Тома Стерна, работавшего когда-то с самим Иствудом, и гениальных актерах — Мамонове, Кузнецове, Домогарове и Янковском. Их игра делает весь фильм. Они настолько хороши на фоне откровенно слабого и глупого сценария, что у меня возникла странная мысль: «А что было бы с фильмом, если бы Мамонов играл митрополита Филиппа, а роль Ивана Грозного отдали бы Янковскому?»

Задаю себе этот вопрос, и меня начинает разбирать нехороший смех: да, такой фильм был бы больше похож на правду. То есть сценарий настолько слаб, что весь фильм можно перевернуть с ног на голову, отдав роли другим актерам. Сам Лунгин о своем фильме сказал: «Исступленная, больная, искалеченная вера Ивана Грозного (Мамонова) бешеным ураганом налетает на спокойную, тихую, благую веру митрополита Филиппа (Янковского) — и вокруг льется кровь, вокруг на глазах зарождается та Россия, в которой мы живем и по сей день».
Вот оказывается, где живет Лунгин. Не иначе как его каждый день Мамоновым травят, а не государственные деньги на выражение своего мнения об этом государстве дают.

Вообще во всем этом фильме всё пахнет клеветой и подлостью. И всеобщая поголовная невиновность жертв, и тихое скромное умолчание об их истинных мотивах, и... да всё. Решительно всё. Даже преступления Грозного (а они были!) в фильме не настоящие, а придуманные. Например, сожжение монахов в конце картины. Все это происходит потому, что если показать настоящие преступления Грозного, настоящую его жестокость, пришлось бы показывать и его мотивы, и настоящих его жертв, а этого делать ни в коем случае нельзя — цель не будет достигнута.

А цель состоит в том, чтобы человека, смотрящего это кино, охватывало омерзение к российской истории. Так, чтобы он себе жилы зубами рвал, пытаясь выкусить из них все, что хоть как-то связывает его с Грозным. А связей много. Да — через Сталина в том числе.

Чтобы так человек боялся и ненавидел слова «репрессии» и «опричнина», что и думать бы не смел о каком-либо государстве, о каком-либо союзе народа и верховной власти, который защитит его от современных бояр, которые тут, рядом, и все еще не сняли ноги ни с царского трона, ни с его сгорбленной спины. «Не сопротивляйся нам, а то станешь как он!» — говорят нам сценарист и режиссер. — «Откажись, и твоя совесть успокоится!»

Весь фильм проникнут духом исторического ябедничанья: «Не люби Грозного, он плохой!». В конце Лунгин дает картину идеального народа — народ не приходит на царский пир, и по столам с яствами бродят уличные собаки. «Где мой народ?» — произносит царь, одиноко сидящий на своем троне. Но в ответ только тишина и собачий вой. Вот идеальный народ. Это народ, который не пришел. Его нет. На самом деле все, и режиссер тоже, прекрасно понимают, что народ бы пришел, но это — вечная беда либералов — «народ не тот».

Я смотрел на все это и видел все эти гадкие мелочные мыслишки и идейки. Было удивительно противно. Как-то особенно противно. Наверное, от того, что вся эта мертвечина была создана с помощью настоящих гениев российского актерского искусства и оттого ожила и задышала.

Именно поэтому я назло всему в конце на вопрос царя: «Где мой народ?» ответил: «Я здесь».

Я здесь, я никуда не делся, я принимаю оставленное наследство вместе с кровью и святостью, войнами и репрессиями, победами и поражениями, позором и честью. Вместе с Грозным и Филиппом, Донским и Радонежским, Сталиным и Сахаровым. Это всё — моё. И никто не заставит меня отказаться, как бы ни пугали. Испугался бы, да совесть не велит.

Автор Роман Носиков

Исторические фальсификации в фильме "Царь" Лунгина
«А царь-то говорят - не настоящий» х/ф. Иван Васильевич меняет профессию.

Несмотря на то, что ещё в мае текущего года был издан Указ Президента РФ Д. А. Медведева о противодействии попыткам фальсификации истории в ущерб интересам России, мы вынуждены констатировать, что сей документ, к сожалению, на некоторых лиц не возымел должного воздействия.

С 4-го ноября в кинотеатрах страны начался показ фильма Павла Лунгина «Царь». Каждый кадр этой кинокартины об эпохе первого царя православной Руси Ивана Васильевича IV Грозного, буквально пропитан надменной фальсификацией, целенаправленным искажением, коверканием, уродованием истории.

Какого царя мы видим в этой киноленте? Это низкая, ничтожная, павшая личность, шизофреник, сошедший с ума от массовых кровавых казней и жестоких убийств. Это убийца православных монахов и патриарха. Это глава государства ненавидящий свой народ. Это безумец, получающий удовлетворение от кровавых расправ с участием диких животных над верными воинами в сооружении, напоминающем «деревянный Колизей». Это человек, православная вера которого доведена до полнейшего абсурда и похожа в большей степени на некое помешательство.

Таким ли был наш грозный Царь, каким он показан в фильме? Соответствует ли всё это исторической действительности?

Прибегая к анализу исторических событий, описанных в фильме, и соотнося с реальными фактами, запечатлёнными в истории России, следует сделать закономерный вывод о том, что фильм целиком построен на исторических баснях, побасёнках, слухах, сплетнях, мифах — одним словам недостоверной, сфальсифицированной информации.

В киноленте описываются события, связанные с взаимоотношениями Ивана Грозного и святого Филиппа, митрополита московского. Эти личности противопоставляются друг другу. То, что показывает в своей картине Павел Лунгин, никак не соответствует исторической действительности. Пересказывать весь тот бред, что изображен в фильме — нет смысла. Намного разумнее преподнести объективное видение событий того времени.

В начале исторического повествования необходимо отметить, что эпоха царствования Ивана Васильевича была поистине грозным временем. В малом возрасте русский царь потерял своих родных — мать и отца. А затем пережил годы издевательства и глумления бояр, тогдашней аристократии. Будущий государь русского царства позднее вспоминал, что кормили его кое-как, а одевали в обноски. Иван Васильевич памятовал о том, как он с младшим братом играл на полу, а Иван Шуйский, развалясь на лавке, ещё и на постель покойного великого князя ногу в сапоге закинул… Издевательства бояр не знали предела. Однако жировала эта боярская кодла недолго. Царь воздал всем по заслугам. И всё же заговоры продолжали плодиться в дворянском сословии один за другим. И это совершенно неудивительно, поскольку Иван Васильевич активнейшим образом принялся за развитие государства (вспомним его реформаторскую деятельность), превращая его в могущественное царство. Очередной узел интриг завязался как раз вокруг избрания нового митрополита, т. е. главы Православной церкви.

В мае 1566 г. митрополит Афанасий тяжело заболел, оставил свой пост и ушёл в Чудов монастырь. Но вполне может быть, что сказалась не только болезнь, но и дрязги и подсиживания против него. В Церкви сформировалась мощная группировка во главе с архиепископом Новгородским Пименом. С ним сомкнулись епископы Филофей Рязанский, Пафнутий Суздальский, часть архимандритов. Отметим здесь важную деталь, Курбский в своих сочинениях густо поливал русское духовенство грязью, но по какой-то причине делал исключение для Пимена. Превозносил его как настоящего «подвижника», чистейшего и честнейшего. Хотя факты этого никак не подтверждают. Подвижничества за ним не обнаруживается, зато он всегда, прямо-таки с завидной регулярностью, оказывался в центре политических склок. Именно он тогда стал «кандидатом номер один» на митрополичий престол.

Но царь этого не допустил. Выдвинул архиепископа Казанского Германа, который полностью поддерживал необходимость оздоровить государство. Его родственники служили в опричнине. Казалась бы самая подходящая фигура. Он уже прибыл в Москву, въехал в митрополичьи палаты. Но… Против него неожиданно выступили Басмановы. Принялись клеветать царю на Германа, обвиняли его в чрезмерном властолюбии. Уверяли, что он мечтает быть «новым Сильвестром». По сути, чётко подыгрывали Пимену. И добились своего. Иван Грозный снял его кандидатуру.

И всё же государь не дал ходу Пимену, в качестве кандидатуры царь назвал игумена Соловецкого монастыря св. Филиппа (Колычева). Он происходил из боярского рода, действительно был подвижником, квалифицированным богословом. Филипп вообще являлся одним из учёнейших людей своего времени — был талантливым физиком, механиком, инженером, хозяйственником. В архиве сохранились десятки его изобретений, которые он внедрял в своём монастыре. Это и гигантские гидротехнические сооружения с хитрыми трубопроводами, когда вода из 52 озёр подавалась к мельницам, приводила в движение меха и молоты кузниц. И механическая сушилка, веялка, и устройство для разминки глины при изготовлении кирпичей, и даже оригинальные устройства, ускоряющие изготовление кваса.
Царь знал о его благочестивой жизни, учёности, о его успехах по благоустройству Соловецких островов. Но был ещё один весомый аргумент в пользу его кандидатуры. Именно то, что вся его деятельность проходила далеко от столицы, от политики, борьбы церковных группировок. В этой борьбе он был заведомо «нейтральным», должен был удовлетворять все стороны, мог объективно разобраться, что же твориться в Церкви.

Но ещё по дороге к Москве против св. Филиппа была организована провокация. Он был всего лишь скромным игуменом, и официально государь пригласил его только для «совета духовного», однако новгородская верхушка уже откуда-то знала, на какой пост его прочат! Собрала и выслала к нему огромную делегацию, которая вывалила ему кучу жалоб и просила ходатайствовать перед царём об отмене опричнины. Интересно, почему такие просьбы и жалобы не передавались новгородской знатью через своего архиепископа Пимена, находившегося в Москве? Почему потребовалось загрузить проезжего игумена? А он-то что? Он был человек доверчивый, искренний. Раз просят — его долг передать.

В столице Пимен и его партия сразу встретили св. Филиппа враждебно. А когда он добросовестно выложил государю всё, что навалили на него новгородцы, тут-то его и попытались подставить. Ну а как же, попался — враг царской политики! Иерархи, близкие к Пимену, оказались вдруг горячими защитниками этой политики, по собственной инициативе обратились к Ивану Васильевичу и «просили царя об утолении его гнева на Филиппа»! Но просчитались, ибо государь никакого гнева на него не держал и на поводу у интриганов не пошёл. Он пригласил игумена пообедать с собой, дружелюбно беседовал. Понял, что честного священнослужителя втягивают в дела, в которых он не сумел разобраться. Разъяснял, зачем нужна опричнина. Филипп отказывался от высокого сана, но Грозный уговорил его ради блага Церкви. Поддержала часть иерархов. А чтобы не возникло больше недоразумений и чтобы Филиппа не впутывали в провокации, царь и митрополит разграничили сферы влияния: Иван Васильевич не вмешивался в церковное управление, а святитель не касается государственных дел.

И не просто договорились, а 20 июля 1566 г. письменно зафиксировали такое разделение в официальной грамоте об избрании Филиппа на митрополичий престол.

В 1568 г. аристократия начала готовить очередной государственный переворот с целью свержения русского царя. Планировалось схватить государя во время боевых действий и выдать Сигизмунду, королю литовскому, а на трон возвести Владимира Андреевича. И действительно, когда царь в октябре направлялся в стан русского воинства, к нему стали поступать настораживающие сведения.

Оказалось, что король литовский гораздо раньше русских, ещё в сентябре, собрал большое войско, но ведёт себя странно — маневрирует вблизи границ, ничего не предпринимая. Что-то ждёт. А от пленных и агентуры узнали, что именно ждёт. Переворота в России! Эти планы подтверждены документально, сохранилась переписка между Сигизмундом и Радзивиллом, где упоминалось: литовцы действительно рассчитывали на выступление оппозиционных бояр. Царь данных документов, конечно же, не читал, но понял: нити заговора в любом случае должны вести к Владимиру Старицкому. Двоюродный брат находился с ним в ставке, Грозный нажал на него, тот перепугался и заложил заговорщиков. Продолжать поход после раскрытия заговора было бы безумием. Иван Васильевич отменил операцию и выехал в Москву.

И надо же, какое «совпадение»! Когда король узнал об отъезде царя, он тоже покинул войска, распустил армию и предоставил отрядам своих воевод действовать самостоятельно. Больших успехов они не достигли. Русские мужики надавали латинянам по зубам, и те разбежались по домам.
Тем временем в Москве шло следствие. Выявляли заговорщиков и воздавали им по их заслугам. Руководителя заговора — Фёдорова — казнили. Тем не менее, полностью комплот выявлен не был. Удалось отсечь только одну из ветвей, основная часть уцелела. И уже вскоре она проявила себя.

Следующая атака была нацелена не на царя, а на митрополита. Святителя Филиппа с самого момента настойчиво пытались поссорить с государем. Ему снова и снова повторяли жалобы на действительные или мнимые беззакония опричников. А Грозному в это же время внушали, что митрополит оппозиционер, вокруг него собираются заговорщики. Использовались разные предлоги. Например, во время одной из служб кто-то из опричников забыл снять тафью. Тафья — маленькая матерчатая шапочка, перенятая у татар. Её носили под шапкой и «настоящим» головным убором не считали. Только Стоглавый собор уточнил, что в тафьях находиться в церкви всё же нельзя. Митрополит заметил нарушение, указал царю. Но опричник успел сдёрнуть тафью, а Ивану Васильевичу тут же «подсказали», что Филипп нарочно нападает на его слуг. Уже позже историки переврали эту сцену — описали, будто сам царь и его свита вошли в церковь в шапках. Именно на этой фальсификации, усугубляя ее, заостряет внимание и фильм Лунгина.

В разных работах, в том числе и в фильме «Царь», приводятся диалоги, где митрополит обличает Грозного, а тот гневается. Достоверными они не являются, поскольку взяты из опусов Таубе и Крузе — ливонские авантюристы, которые никак не могли быть свидетелями этих сцен — им, как иноверцам, запрещалось входить в храмы. На самом деле конфликт развивался иначе, без открытых скандалов. Басмановы и группировка Пимена сумели втянуть в интриги царского духовника Евстафия, и он начал «непрестанно явно и тайно носить речи непотребные» на Филиппа. А капля, как известно, и камень точит. Вольно или невольно Иван Грозный охладевал к митрополиту. Сеялись семена подозрений. Тем не менее, спровоцировать разрыв между царём и митрополитом крамольникам не удавалось. Государь соблюдал изначальную договорённость, в дела Церкви не вмешивался. А принимать наветы за чистую монету не спешил — он же знал, что группа иерархов ведёт игру в пользу Пимена.
Но и св. Филиппа, несмотря на все усилия, оппозиция не смогла сделать противником царя. Когда раскрылся заговор Фёдорова, митрополит выступил в поддержку политики Ивана Грозного, публично обличал епископов, которые сочувствовали изменникам, хотя делать это было опасно. Как свергнуть царя, если первосвятитель осудит переворот, обратиться к пастве? Ну а подхлестнуло злоумышленников ещё одно обстоятельство. Св. Филипп обнаружил, что в церкви сохранилась ересь, начал собственное расследование. И это было ещё опаснее — позже открылось, что к еретикам принадлежал ни кто иной, как Пимен.

Чтобы не допустить разоблачения, требовались экстренные меры, и крамольники предпринимали их. Обвинили в ереси самого св. Филиппа, а заодно и в измене. Но царь не поверил, потребовал доказательств. Добыть их оказалось делом техники. Враги митрополита быстренько организовали «совместную» комиссию. От духовенства поехали в Соловецкий монастырь Пафнутий Суздальский, архимандрит Феодосий, а от опричных спецслужб Басмановы послали с ними князя Тёмкина-Ростовского. Комиссия с задачей легко справилась. Набрала 10 монахов, недовольных прежним настоятелем или подкупленных, игумена Паисия, которому пообещали сан епископа.
Создали Освящённый Собор. Для его подготовки Пимен три месяца провёл в Москве. Филиппа судила не светская власть, а церковная. Конечно, царь мог бы взять его под покровительство. Но не взял. Он же сам обязался не вмешиваться в церковные дела. Хотя, наверное, сыграло свою роль другое — долгое наушничество и клевета. Если митрополит и в самом деле оппозиционер, враждебно относится к царю, с какой стати его выгораживать? Однако и судить его Иван Грозный не стал и в заседаниях не участвовал.

Главными обвинителями св. Филиппа были те же Пимен Новгородский, Филофей Рязанский, Пафнутий Суздальский. Свидетели выложили то, что от них требовалось, и Собор постановил низложить митрополита. А Басмановы попытались оформить это как можно унизительнее — публично, в Успенском соборе, во время праздничной службы зачли какие-то «ложные книги», сорвали облачение святителя, гнали его мётлами и увезли в темницу Богоявленского монастыря.

Впоследствии была придумана сплетня, будто царь в гневе казнил всех Колычевых, а заключённому послал отрубленную голову его любимого брата Михаила, что и продемонстрировано в фильме. Но это уже вообще голословная ложь! Двое Колычевых даже остались в ближайшем окружении государя, в опричной Думе.

А брат Михаил "с отрубленной головой" жил ещё 3 года и умер своей смертью.

Если от выдумок перейти к фактам, то не мешает отметить: Освящённый Собор потребовал смертной казни для св. Филиппа, а Иван Грозный приговор не утвердил. Не духовенство смягчало гнев царя, а наоборот! Оно требовало смерти, а царь помиловал. Постановил сослать в Тверской Отроч монастырь. Инициаторам гонений пришлось принять дополнительные меры предосторожности. Они отправили со св. Филиппом своего человека, пристава Стефана Кобылина, который подправил «режим» содержания, превратил ссылку в тесное заключение и изолировал святителя от внешнего мира. И всё же реализовать свои планы оппозиция не смогла, Пимену митрополичий престол так и не обломился. Царь ещё не знал, что он — второе лицо в заговоре, но не мог не видеть в нём карьериста и интригана. Выборы митрополита он без своего контроля не оставил и привёл на этот пост архимандрита Троице-Сергиева монастыря Кирилла.

Через некоторое время заговор против государя был полностью раскрыт. Тогда же открылась и клевета на св. митрополита Филиппа. После чего Иван Васильевич моментально отправляет к нему своего доверенного Малюту Скуратова. Зачем отправил, признал даже Курбский: просить святителя о благословении и возвращении в Москву. Потому что Иван Грозный как раз в это время оповестил духовенство о созыве Освящённого Собора, против Пимена и прочих еретиков! Но у заговорщиков оставались люди рядом с самим царём. Св. Филипп был слишком опасным свидетелем, он и сам многое узнал о сектантах. А охранял его ещё один человек заговорщиков, пристав Стефан Кобылин. Кто-то дал знать… Когда Малюта прибыл к св. Филиппу, он застал его только что умершим — от печного угара. Опричнику ничего не оставалось делать, кроме как доложить царю и арестовать Кобылина за плохое содержание митрополита. Но даже эта сцена в фильме Лунгина перевёрнута с ног на голову.

От справедливого наказания не ушёл никто. Карающий меч Ивана Васильевича обрушился на всю ту поганую боярскую кодлу, погубившую русского митрополита и близкого русскому государю сподвижника.
Из всего того, о чём шла речь выше, становится совершенно отчётливо видно, насколько не соответствует исторической действительности якобы реально описывающий произошедшие события фильм «Царь».

Поражает дикий навет на опричнину, представленную в киноленте как группу безбашенных отморозков. Что самое главное — совершенно ясно, чем руководствовались создатели фильма в изображение этого института государственной власти времён царя Ивана — творениями некого немца Штадена (якобы опричника, по фильму), Таубе и Крузе — ливонских авантюристов, о которых мы упоминали чуть выше, и, конечно же, сочинениями предателя царя и Отечества Курбского. Безусловно, это что ни на есть самые веские аргументы.

В государственных архивах Российской Федерации имеется полный поимённый перечень опричников Ивана Грозного, совершенно открытый и доступный каждому желающему. И к великому сожалению режиссера фильма «Царь», Павла Лунгина, в этом перечне, увы, отсутствует фамилия Штадена, а также Таубе и Крузе. А раз их нет, то о чём может идти речь? О какой достоверности? И все те описания, кои приводятся в их опусах, лживы и лицемерны. Как можно руководствоваться подобным ханжеством? Но мифы, которые были запущены этими людьми, к примеру, о том, что опричники у сёдел имели привязанные собачьи головы и мётлы, живы до сих пор и активно использованы в киноленте. Скажем более, именно на этих мифах и держится вся картина.

Что такое опричнина? Давайте разберёмся в терминах. Слово «опричь» по-русски означает «кроме». Ещё в 1425 г. московский князь Василий Дмитриевич в своём завещании отдал супруге пятьдесят два села «в опричнину», т. е. в полное самостоятельно владение. Отсюда следует, что в опричнине Ивана Грозного руководство имела исключительно воля царя.

Что касается пёсьих голов и мётел, на которые неоднократно в фильме делался акцент — это полный бред. В знак своей принадлежности к опричнине «порученцы» Грозного носили на поясе шерстяную кисть — это и был символ метлы, выметающей измену. Что касается формы одежды, так имеются достоверные указания на то очевидца тех событий дьяка Ивана Тимофеева, который писал: «Всех их он [Грозный] от головы до ног облёк в тёмное одеяние и повелел каждому иметь у себя таких же, как и одежды, коней».

В опричнине состояли люди с земли, а иными словами черносотенцы, сыны православных священников и казаки.
Быт их и устройство жизни напоминали духовно-рыцарские ордена Европы. Из 300 опричников, отобранным самим царём, была образована братия. Поэтому опричное войско представляло собой, говоря современным языком, службу безопасности царя, своеобразный кремлёвский полк.

И последним штрихом, относящимся к бездарной, вредной и опасной картине Лунгина «Царь» должна стать та цифра, которая сказала бы, сколько было казнено людей за всё время правления Ивана Васильевича Грозного, поскольку режиссер помешан на демонизации фигуры великого царя. И эта цифра составляет от 3 до 4 тысяч.
Для сравнения:

- только за период правления Генриха VIII (что предшествовало вступлению Ивана IV на престол) и только за бродяжничество в Англии было повешено свыше 72 тысяч ни в чём не повинных людей, согнанных с земли в ходе так называемых огораживаний;
- во времена Ивана Грозного католическая церковь в Европе сжигала еретиков тысячами. В одной только Варфоломеевской ночи было вырезано примерно 80 тысяч протестантов.

Давая правовую оценку художественному фильму «Царь» режиссера П. Лунгина, констатируем: кинолента является фальсификацией истории, наносящей ущерб интересам России, объективно не отражающей русскую историю, унижающей и оскорбляющей русский народ. Главная цель ленты — изменение исторической памяти народа, подмена исторической реальности фальшивкой. К сожалению, на сегодняшний момент нет абсолютно никаких санкций к такому фальсификатору как Лунгин и ему подобным, что, безусловно, является пробелом в праве, требующим ликвидации подобных действий.

P.S. Ю.Никитин «Как известно, кроме таких слов, как «проза», «поэзия», «фантастика» и другие, встречаются и такие вроде бы понятные, как «комедия», «трагедия», «драма».

Почему вроде бы? Разве с самого начала не понятно? Еще со школьной скамьи застряли между ушей эти названия. Что-то даже навязло в зубах, несмотря на нелепость определений.

Но в чем разница между этими жанрами? Понимаю, велик соблазн сказать, что комедия - когда смеются, драма - когда страдают, а трагедия - когда погибают! В смысле, главные герои, а мелочь вообще не в счет. Да еще желательно, чтоб погибали в красивых позах и с высокими словами на устах. Я сам учился по таким учебникам, и сейчас ничего в них не изменилось.

Бред, бред полнейший. Из той оперы, когда опрятная домохозяйка в ужасе называет трагедией, если разобьет чашку. Увы, герои могут погибнуть все, но это еще не трагедия.

Но… что тогда трагедия? А трагедия - когда обе стороны правы! Даже древние греки это понимали и пользовались в своих пьесах. Кажется, в «Антигоне» царь велит казнить героя и строго по закону бросить его труп непогребенным. Кто похоронит преступника, да примет смерть. Его племянница Антигона тайно хоронит брата, а когда ее уличают, с достоинством отвечает, что хоть поступила противозаконно, но человеческие законы не могут отменить законов более высоких, установленных богами…

Не правда ли, современно: по закону или, напротив, по совести?.. Царь в ужасе, но вынужден замуровать свою любимую племянницу в пещере, ибо царь должен подавать пример послушания закону, на этом держится любое демократическое общество. Не правда ли, современно?.. Итак, вот верное определение трагедии: когда обе стороны - правы».

Этот вывод мэтр вновь выводит в конце главы с пометкой: «Записывайте, это очень важно». Трагедия это когда обе стороны - правы!

P.P.S. Зато в фильме забыли упомянуть, что Иван IV увеличил территорию страны втрое. Прекратил набеги, из за которых только в рабство ежегодно угоняли по 10000 человек. Освободил из Казанского плена от 60000 до 100000 тысяч угнаных в рабство русских. Ввел судебную систему. (раньше вообще законы судопроизводства были - как боярин захочет). Основал систему церковно-приходских школ. Осуществил выход к Балтике, развернул такую бойкую торговлю, что вся европа испугалась конкуренции. Навалял Крымскому ханству так, что они дорогу к нам забыли. Построил порт в Архангельске, откуда Петр первый продолжил созидание флота. Навалял армии Речи Посполитой так, что ей пришлось отступать из за глобального дезертирства. Ловко провел дипломатию с Ватиканом так, что Речи Посполитой пришлось подписать на невыгодных условиях мир, да такой, что Швеция её чуть ли не предателем стала считать(её союзник в войне против нас). Ввел понятие "государево войско", до этого было - захотел любой князь, прислал солдат на войну, не захотел - соси лапу, воюй чем хочешь.

Автор: a_osipoff